Туман Лондонистана - Страница 21

– Это ты про Петра Ильича?

– Да. Ты можешь снисходительно пожимать плечами, но я-то в этом уверен. Он по-прежнему присматривает за мной из своего далека.

Лешка внимательно, насколько это позволяло вождение автомобиля, посмотрел на меня:

– Ты стал столы вертеть или это в тонком юнгианском смысле? – Я прочистил горло, раздумывая, какой бы колкостью возразить. – Прости. И что Некрасов подсказывает тебе сейчас?

– Я про то, что он сказал мне перед встречей с алжирцами. Он сказал: «Легко ранили, и головы не нашли».

– И что это, по-твоему, значит?

– Если ты потрудишься хоть чуть-чуть напрячь мозги, сам поймешь.

– Типа, что опасность казалась тебе небольшой, а сам едва ноги унес.

– Типа того.

Лешка довольно хмыкнул – рад, что проник в глубины чужой психики. Но тут же вернулся в тупой мир материи.

– Кто-нибудь из твоих лондонских контактов знает, где ты остановился?

– Нет. Даже ты не знаешь. Ну так, приблизительно знаешь.

– И не говори никому. Но для экстренной связи с нашими на всякий случай вот тебе телефончик. – Лешка порылся в кармане и протянул мне бумажку для заметок. – Это автоответчик, совершенно надежный канал, его меняют каждые три-четыре месяца.

– Ладно, пусть будет.

Я с досадой покачал головой.

– Что? – спросил Кудинов.

– Да я про Мустафу.

– Как теперь с ним будут складываться отношения? Да?

– Да. Вот в чем вопрос, – по-шекспировски весомо и даже по-английски произнес я.

– Чтобы внедрить нашего чеченца, с Мустафой достаточно еще одной встречи. – Лешка сейчас пробовал вывести задачу на практический уровень. – Но я правильно понимаю, что твой алжирец мог бы раскрыть перед нами иные горизонты?

– Еще какие, – со вздохом сказал я. – Ты не хотел бы каждую неделю посылать Эсквайру список из десятка людей, желающих умереть в Чечне?

Лешка улыбнулся. Иногда он это делает так: морщит складок на пять свой роскошный сократовский лоб и обнажает как минимум двадцать из имеющихся, исключительно своих, зубов.

– Ах, эти Эсквайровы мечты!

Мы оба повеселели. Я с этого момента, собственно, и начал просыпаться.

– Но у нас есть еще наметка, о какой Бородавочник не смеет и мечтать.

Я рассказал Лешке о загадочном агенте Ашрафа, который утверждает, что благочинный имам лондонской мечети, готовящий воинов Аллаха для горячих точек, сам является тайным осведомителем МИ-5. Все лишь говорят, что британские спецслужбы не могут не знать о вербовке моджахедов, но весомых подтверждений тому пока нет.

– Представляешь, на какой-нибудь встрече с Тони Блэром Ельцин выкладывает доказательство того, что британское правительство прекрасно знает о подготовке мусульманских боевиков? Знает, но со своим партнером этой информацией не делится. И, возможно, этих террористов даже покрывает.

– Да-а, это была бы сбыча мечт! – протянул Кудинов. Или он стал забывать русский язык, или это я, наоборот, отстаю от сленговых неологизмов. – А чего мы хотим от нашего чеченского доктора?

– От кого?

– Он врач. Ну, тот чеченец, которого мы должны внедрить.

– Давай сначала поймем, что он за человек. Хотя после разговора с Мустафой я не очень понимаю, зачем кого-то надо внедрять. Пусть просто пойдет в ту мечеть.

– Так, может, это и есть самое интересное, – сказал незаурядный аналитик и профессиональный скептик Алекси Кудинов. – Почему, если записаться в наемники так легко, этому доктору непременно надо воспользоваться нашим каналом?

– Этот вопрос и я себе задаю, – сказал я.

Мы приехали в один из тех благословенных жилых районов Лондона, где проблем с парковкой не бывает. Лешка оставил свой «рейндж-ровер» в начале полукруглого квартала белоснежных зданий с колоннами. Эти, как здесь говорят, полумесяцы – одна из главных прелестей больших английских городов. Я вижу в них не только архитектурный изыск, не только плод незаурядного урбанистического воображения, словом, не только эстетику, но и проявление британского духа вообще. Это вам не американский прагматизм с расчерченным по правильным пронумерованным прямоугольникам Манхэттеном, в этом есть высокий класс аристократов Джейн Остин и шарм диккенсовских чудаков.

До явочной квартиры, как и полагается, оставалось несколько кварталов – не у подъезда же ставить машину! Мы прошли их быстрым шагом, молча, чтобы не привлекать внимания редких прохожих. Потом завернули за угол одного из зданий, Лешка повернул ключ в двери без таблички и привычным движением руки включил свет.

Это была не квартира, а какая-то гримерная или мастерская по изготовлению париков и шиньонов. Вдоль одной стены, как в парикмахерской, шел ряд зеркал с тремя крутящимися креслами. Мы спустились на пару ступенек вниз и устроились в них.

– Побочный бизнес? – осведомился я, крутясь влево-вправо.

– Не такой прибыльный, как у тебя, – парировал Кудинов, но пояснением не пренебрег. – Я снял это помещение для Конторы. Здесь театральная мастерская была, потом разорилась. Они свое барахло забирать не стали, а мне оно не мешает.

– Может, нам воспользоваться? В свете того, о чем мы говорили в машине? Вдруг этот чеченец подстава?

– Неплохая идея.

Лешка залез в одну из открытых плоских коробочек и приложил к лицу мушкетерскую бородку с усами.

– Как тебе?

Я тоже повернулся лицом к столу и нашел для себя густые, лихо закрученные кверху усы, как у сипая.

– А я?

Кудинов бросил бородку обратно в коробку.

– Идея хорошая, но все же не стоит выглядеть как клоуны или идиоты.