Туман Лондонистана - Страница 62

А мои алжирцы? А Рашид Халед? Даже если в Соединенном Королевстве исламисты до сегодняшнего дня были на вольном выпасе, в МИ-5 было целое подразделение под руководством Джона Фини, которое ими занималось. Разумеется, у англичан в этой среде были свои информаторы, тот же Халед, но и их для пущей уверенности тоже могли пасти, хотя бы изредка.

Даже Радж мог быть под колпаком. Он ведь, напомню, не в первый раз оказывал услуги Конторе, да и вряд ли мы были его единственными клиентами. Если его детективное агентство где-то уже засветилось, что стоило установить в доме напротив веб-камеру? Я попал в нее раз, потом еще раз, потом снова – и контрразведка решила разобраться, что это за фрукт. Могло ведь и так быть.

Если вспоминать, то лишь один раз – вчера вечером – я отступил от собственных правил. Это после встречи с Мустафой в парке. Вернулся в гостиницу, не запутывая следы, как заяц на снегу, прежде чем отпрыгнуть на лежбище за кустом. Какой-то коллапс у меня наступил, задержись я там еще немного, и сил бы у меня хватило лишь на то, чтобы свернуться калачиком на скамейке, прежде чем отключиться. Что, тогда это и произошло?

А почему я решил, что попал под наружку? На тот момент это было просто предчувствие. Интуиция – это ведь не обязательно подсказка из глубин бессознательного. Глаза фиксируют множество признаков, изменений, несоответствий, которые мозг в слова не облекает, но общее ощущение формирует. Оно смутное, пока всего лишь наталкивает на бдительность, пристальное наблюдение, анализ, готовность быстро реагировать. Это как сигнал воздушной тревоги: еще не бомбят, но скорее всего будут. Кто-то бежит в укрытие, кто-то к своей зенитке, но все так или иначе действуют соответственно.

Вот почему я был склонен отказаться от встречи с Кудиновым, когда он позвонил мне на лондонский мобильный. Однако мой друг проявил несвойственную ему и озадачившую меня настойчивость.

– А ты готов увидеться, если со мной на встречу придет кто-нибудь еще? Кого я не приглашал? – таким Эзопом передал я ему свои опасения.

Судя по ответу, Лешка понял меня правильно.

– Именно поэтому нам и надо встретиться, – отрезал он.

Вот тогда впервые у меня в сознании и возникла аналогия с воронкой. Соринка еще не обрушилась вниз вместе с потоком воды, но водоворот ее уже захватил. Он ее до этого захватил, только я раньше не замечал.

Скрипочки запиликали, но действие продолжалось, как было задумано. То есть в половине второго мне надо было выезжать в аэропорт. Я еще должен был пересечься там с Моховым, чтобы вернуть отработанную личину мексиканского полицейского Мигеля Гомеса, покоящуюся пока у меня в сумке. Однако на часах было лишь начало двенадцатого. Пятьдесят минут на самую тщательную проверку, в полдень мы встречаемся с Кудиновым, не позднее часа я в «Меридьен». Поскольку я в отеле свой, обязательный чек-аут меня не касался. Пока все вписывалось в график.

Я остановил такси и попросил отвезти меня в Галерею Тейт.

– Какую галерею? – переспросил меня старик. На Манхэттене таксисты в основном сикхи, в Париже – китайцы, а в Лондоне это белые красноносые мужчины под семьдесят.

– Тейт. Музей, где ваши картины висят, – максимально доходчиво пояснил я.

– А-а, Тайт, – поправил меня таксист, похоже, лучше знакомый с английской живописью, чем с литературным произношением.

При этом вез он меня правильно, как я и хотел, по широкой и мало загруженной набережной. Ведь на узких городских улицах обнаружить машину наружного наблюдения намного сложнее. Мы проехали мимо массивного, занимающего целый квартал здания британской контрразведки, МИ-5. Мрачное место: серые стены, одинаковые прямоугольные окна, забранные решетками на всех семи этажах. Что, едут за мной эти ребята? Пихают сейчас друг друга в бок: «Смотри, сам к нам в гости пожаловал. Здесь направо, парень, подъезжай прямо к подъезду!» Да нет, вроде никого. Я опять сел на откидное сиденье, спиной к движению – так вот, пока ни одна машина не примелькалась. Хотя, если бригаду за мной послали серьезную, они могли по пути поменяться автомобилями.

Мы подъехали к низкому зданию Галереи Тейт, которое и не заметить, если бы не классический центральный фасад с коринфскими колоннами. Я попросил водителя подождать минут десять, и он охотно развернулся через встречную полосу, высадив меня у ступеней. Заметный маневр, да ведь? Однако следовавший за нами «мерседес» с правым рулем без замешательства проехал мимо, да и сидел в нем только водитель. А за ним промежуток метров на триста, перед туристическим автобусом из Германии. Так далеко наружка своего объекта бы не отпустила. И все же меня не оставляло чувство, что я уже лежу на предметном стеклышке и меня вот-вот заправят под микроскоп.

В музей я заходить не стал, сразу свернул в магазинчик, где продают книги, альбомы, постеры и менее художественные сувениры. Двери в нем стеклянные, видно все, что происходит в холле. Вот через него в лавку прошла пара молодых волосатиков, держащихся за руки, – не разберешь, одного пола или разных. Из музея к выходу ковыляет, едва переставляя ноги, старушка с палочкой и в меховой, несмотря на летнюю погоду, накидке. А где же ребята из наружки? Вдруг я собираюсь передать здесь что-то своему агенту? Как коллеги могут это отследить на расстоянии? Хорошо, в городе они ведут мою машину по камерам видеонаблюдения. Но здесь-то нужны реальные глаза. Не вижу – нет их!

Я выбрал альбом Тернера для нас и толстенное академическое издание про прерафаэлитов для Пэгги. Я и так в поездках всегда думаю, чем бы ее порадовать. А уж с того ее звонка у меня до сих пор теплый шар живет в груди.