Туман Лондонистана - Страница 73

– М-да, – только и сказал я.

– Сигнал к действию – птица вот так прокричит два раза: у-гу! у-гу! Мы постараемся пробраться к самолету и освободить вас, не ввязываясь в боестолкновение.

Слова-то какие знает!

– Но мы готовы к любому повороту событий. А вы просто будьте готовы, – заключил Мохов.

– В смысле, не проспите? – уточнил я.

Мохов был не в том состоянии, в каком люди воспринимают юмор.

– Ну да.

Когда разговор закончился, мы с Кудиновым переглянулись.

– Что скажешь? – спросил он.

– Будем надеяться, что за нами придут не те же люди, которые эту блестящую операцию разработали.

Я задумался.

– Ну что? – в конце концов произнес я с сомнением.

– Давай, давай! Звони домой, – сказал Лешка.

Я все же попыхтел еще с полминуты, прижав палец к носу. Собирался с мыслями. На мое счастье, к телефону подошел Бобби.

– Ты видел ее, Несси? – закричал он.

Нашему сыну одиннадцать. Он очень просился со мной, чтобы отыскать Лох-Несское чудовище. Как бы устроить свою жизнь так, чтобы можно было брать мальчика с собой, когда ему этого до смерти хочется?

– Если бы я ее увидел, мы потеряли бы кучу денег, – урезонил сына я. – Тогда человек, который собирается ехать в Шотландию с горой водолазного снаряжения, от этой поездки отказался бы.

– Так ты что, специально не захотел найти Несси?

– Нет, разумеется, не специально. Просто эта дама не стремится к общению с теми, кто живет в другой геологической эпохе. А у тебя как, все хорошо?

– Да. Ты уже сегодня вечером прилетишь?

– К сожалению, у меня не получается. Дай мне маму.

– Мама с Пэгги куда-то пошли. Пэгги приехала, чтобы увидеться со всеми нами.

Мне действительно везло. Я был не в том состоянии, чтобы окутывать сейчас жену очередной пеленой вранья.

– Бобби, тогда передай маме, что я сегодня не прилечу. Здесь возникли затруднения, и мне придется задержаться на день-другой. Скажи, чтобы она не волновалась.

Легко сказать. Джессика тут же перезвонит мне.

– Да, и еще скажи, что я сейчас звоню из соседнего городка. Туда, где я живу на озере, сотовый сигнал не проходит. Так что я сам выйду на связь, когда выберусь.

– Так ты завтра прилетишь? Или послезавтра?

– Постараюсь завтра. А дальше – как получится. Ну, все, целую тебя, а ты поцелуй наших женщин. Пока!

– Прилетай скорее.

Пока я с трудом запрятывал телефон за святую святых своего организма, Лешка о чем-то размышлял.

– Они перестают быть такими интересными, когда вырастают? – спросил он.

У Лешки с Таней, которую я видел мельком, маленький сын Максим, с которым мы тоже вряд ли когда-либо познакомимся. Я только помню, что – он в ноябре родился – ему скоро пять. Или шесть?

– И да, и нет. Они переходят в другое состояние. В пять Бобби действительно был необычайно занятным. Но это была занятная живая игрушка. А сейчас он начинает становиться товарищем. Не другом пока еще – товарищем по играм, по путешествиям, просто по жизни. Это не хуже. Нет, они ничего не теряют.

Кудинов кивнул. Все равно жалеет, что его мальчик вырастает.

– А потом, знаешь… Ну, я тебе пример приведу с нашим псом.

Лешка оживился:

– Как-как, напомни, вы его назвали?

Он, может, «Лавку древностей» и прочел, но, я же говорю, он книги забывает сразу.

– Мистер Куилп. Так вот он был совершенно очаровательным щенком, и мы очень расстраивались, что он быстро растет. Что мы не насладимся им, пока он маленький. Теперь он взрослый почтенный кокер-спаниель, но мы любим его не меньше. Наоборот. Он в человеческой стае становится все больше похож на нас. Больше знает слов, лучше просекает ситуации. С детьми то же самое. Так что ты не переживай.

Кудинов все равно вздохнул. Он посмотрел на свою рубаху. Свободная такая, льняная, с мягким воротником, носится поверх брюк. Сегодня утром совершенно белая была.

– Я чувствую себя неопрятным вонючим стариком, – сказал он. – Знаешь, у каких в уголках губ такая белая гадость собирается. Не знаю, как объяснить – она похожа на червяков, которые грибы жрут.

– Это жизнь тела. Какая тебе разница? Ты доживешь до этих лет, только если тебе о-очень не повезет.

– В сорок надо умирать, ну, в сорок пять, – подхватил мою мысль Кудинов. – Пока мужчина еще похож на мужчину.

– То есть сейчас было бы в самый раз?

Лешка согласно затряс головой:

– Да, пока ни лысины, ни брюха, ни радикулита.

– Пока рожа не заплыла. Или, наоборот, не осунулась.

– Пока простата в норме.

– Пока Паркинсон или Альцгеймер тебя не посетили.

– Инсульт не пиз..нул.

– Да, – согласился я. – Столько всего унизительного впереди. Думаешь, нам повезет, и мы со всем этим не столкнемся?

Лешка посмотрел на меня, и мы оба расплылись в улыбке.

– Боюсь, – сказал Кудинов, – боюсь, что чего-нибудь из этого списка нам не избежать. Мы же с тобой умные.

– То есть, если следовать нашей логике, мы, наоборот, недостаточно умные. Раз будем стараться дожить до старости.

– Умом-то я понимаю, что это ни к чему. Но так мы запрограммированы. Тебе вот что помешало бы принять то, что мы оба только что признали разумным?

Не знаю, предлагал ли столь элегантную парафразу смерти кто-нибудь из античных философов.

– У Бобби соревнования по плаванию на следующей неделе. Он боялся выдыхать в воду, я хочу посмотреть, как он с этим справляется. Потом, перед отъездом я боярышник посадил у своей тещи – здоровый такой, с меня ростом, цветет махровыми красными цветами. Хотел бы убедиться весной, что он прижился. Ну и просто, чтобы Джессика у меня на плече заснула – у нее дыхание малиной пахнет. И на острове Пасхи я не был, не видел истуканов. Недавно совсем сам от такой возможности отказался.